Пастухов об Украине
http://www.bbc.com/russian/blog-pastoukhov-40000179
Мой блог о тяжелом выборе между достоинством и великодушием вызвал ожидаемо неоднозначную реакцию на Украине. Обычно я не участвую в "разборе полетов" после полетов, но на этот раз решил сделать исключение.
Владимир Пастухов - доктор политических наук, научный сотрудник колледжа Сент-Энтони Оксфордского университета.
Исследователь российской политики, публицист и адвокат, автор книг "Три времени России", "Реставрация вместо реформации", "Украинская революция и русская контрреволюция".
Для этого есть две причины: тема кажется мне достаточно принципиальной, а вопрос является для меня очень личным, потому что Украина мне не чужая - это моя первая Родина. А о личном можно писать только интимно, поэтому заранее приношу извинения всем тем, кто открыл этот текст в ожидании аналитики. Я не обещаю глубоких мыслей, но постараюсь быть искренним в своих чувствах
Никогда не говори "никогда"...
Для советского человека (а я, как и большинство представителей своего поколения, - человек советский, как это ни противно) моя жизнь сложилась фантастически - у меня целых четыре одинаково любимых "родины".
Украина всегда будет для меня первой среди равных, потому что там осталась моя душа. Душа России, напротив, всегда будет манить меня и оставаться для меня загадкой, над которой я буду биться до тех пор, пока стучит мое сердце. Англия научила меня понимать, что такое настоящее достоинство, и я всегда буду благодарен ей за то, с какой толерантностью она столетиями давала кров и защиту таким, как я. В Италии я по-настоящему понял, в чем состоит истинная радость бытия и что такое незамутненная непосредственность человеческих отношений.
Живя между такими разными мирами, я научился лучше понимать относительность любого самого искреннего патриотического порыва, мелочность ненависти и гигантскую силу любви.
Слово "немец" в нашей семье с детства было под запретом, или, как сказали бы сегодня, - имело резко отрицательную коннотацию. И никакого указа никакого президента для этого не было нужно. Просто девятилетней девочкой мою маму вывезли из практически окруженного Чернигова престарелые бабушка с дедушкой, которым спасение внучки стоило жизни от голода, холода и болезней в далекой Астрахани. Право на то, чтобы попасть в последний эшелон, ей заработали трое дядьев, с первого дня войны оказавшихся на фронте, да так и оставшихся навсегда лежать где-то под Киевом в неизвестной могиле.
На вокзале Чернигова немецкий летчик, пикируя, расстреливал толпу в упор, и мама видела его лицо. Потом был прорыв по горящему мосту через Десну, долгие месяцы скитаний по бескрайним просторам задыхающейся от боли и ужаса Империи, потеря родных, детдом, холера, дистрофия, и, наконец, возвращение в освобожденный Киев, в котором, кстати, отнюдь не немцы, а соседи по дому разграбили квартиру.
Короче, было о чем вспомнить, и поэтому при звуках немецкой речи мама вздрагивала. В середине 70-х родственники "достали" нам путевку на круизный теплоход, плывший из Москвы в ту самую Астрахань, где навсегда остались мои прабабушка и прадедушка. На теплоходе плыли "интуристы" - немцы... Мама, которой было уже за сорок, с удивлением для себя обнаружила, что они похожи на людей. Это по-своему был культурный шок.
А потом случилась перестройка, и моя тетка из Киева уехала в Магдебург по немецкой программе помощи пострадавшим в войне. А потом мама заболела, и мы метались по Москве образца "90-х" (я тогда уже переехал в Москву) в поисках хоть чего-то толком работающего. И тетка пошла в местный немецкий госпиталь и договорилась, чтобы они приняли нас. И маму лечили и вылечили немецкие врачи, за что спасибо им большое. И отнеслись к ней гораздо человечней и уважительней, чем в родном Киеве или в неродной, но культурно близкой Москве...
Прошло много лет. Шел какой-то финал какого-то чемпионата мира по футболу. Мои родители давно должны были уже спать, когда я обнаружил странные признаки их активности в "социальных сетях". Я позвонил и спросил, что происходит? И получил от своей мамы ответ: "Как мы можем спать?! Сейчас же финал, мы с папой болеем за "немцев". Так что никогда не говори "никогда"... Я все понимаю про Крым и Донбасс. Но жизнь сложнее, а главное - длиннее, чем иногда кажется. В ней все еще много раз может поменяться, и не стоит цементировать ненавистью проход в неизвестное нам будущее.
Виталий Портников, к которому я отношусь с большим уважением, - один из тех, кто откликнулся на мой блог. Мне понятна его точка зрения: сегодня не время проявлять великодушие, потому что сердца украинцев сейчас должны быть целиком и полностью заполнены ненавистью к агрессору. В таком взгляде, естественно, нет особой новизны. В своих мемуарах Илья Эренбург много и очень подробно пишет о том, что в самом начале войны советские люди были не готовы ненавидеть немцев, и это мешало мобилизации сил народа на борьбу с оккупантами. Именно Эренбург тогда сформулировал нравственную парадигму военного времени - "убей немца", за что и попал в особый список Гитлера.
Даже тогда, когда я в юности читал Эренбурга, эта часть его мемуаров, в отличие от той, где он писал о большевистском терроре, показалась мне спорной. С высоты сегодняшнего дня я думаю, что залог победы был все-таки в чем-то другом, чем готовность истреблять немцев. Но даже если принять концепцию Эренбурга, она вряд ли применима к реалиям сегодняшней Украины.
И дело здесь вовсе не в отношении к русским, и не в том, что русские лучше немцев (специально говорю об этом, предвидя самые разные истолкования моих слов), а в том, что на Украине, помимо интервенции (которая, безусловно, имеет место), идет еще и гражданская война. И это делает картинку гораздо более сложной, чем ее хотелось бы видеть многим честным украинским патриотам.
Вопрос о гражданской войне на Украине - болезненный. Отрицание ее в Киеве носит тотальный характер, и в этом вопросе со мной не согласны практически все мои близкие украинские друзья. Для них есть только одна причина всех бед - интервенция. Это действительно большая беда для Украины, но с моей точки зрения - не единственная.
Интервенция, возможно, стала триггером этой войны (хотя, может быть, и наоборот). Возможно, она превратила потенциальный конфликт в открытое столкновение, тлеющую головешку - в пожар. Но интервенция не первопричина этой войны, и я не думаю, что после прекращения интервенции эта война в одночасье закончится.
Если не будет иностранного вмешательства (точнее - российского), то Украина сможет, скорее всего, подавить сепаратизм военной и полицейской силой. Но конфликт этим исчерпан не будет, он лишь примет новые формы, уйдет вглубь (Чечня в России - пример, достойный пристального изучения). Поэтому ставка исключительно на ненависть, пусть даже и к агрессору, - это опасная игра.
Агрессия рано или поздно прекратится (в конце концов, та же Россия сама управится со своими проблемами, и на смену нынешнему режиму придет другой, который покончит с никому не нужной на самом деле в России войной), а вот ненависть останется и будет еще долько отравлять ландшафт украинской политической жизни.
Под колесами любви
От концепции "плохих и хороших русских" до концепции "не бывает хороших русских" - один шаг. Чтобы пройти это же расстояние в обратную сторону, Украине потребуются десятилетия, которых у нее уже может и не оказаться в запасе.
И дело здесь вовсе не в превознесении России и русских или в какой-то особой "сакральной" значимости для украинцев связей с Россией. В конце концов, свято место пусто не бывает, и на смену русским придет кто-то другой. Дело в другом: любая ненависть в конечном счете контрпродуктивна, и ее обратный отрицательный эффект оказывается гораздо более мощным, чем ее прямой мобилизационный эффект.
Во время войны нетрудно найти повод для того, чтобы ограничить присутствие агрессора в своем культурном пространстве (следят, гадят, распространяют ложь и так далее). Требуется, однако, гораздо больше мудрости и выдержки, чтобы научиться жить и побеждать агрессора, не разрывая культурных нитей, связывающих народы, думая не столько о сегодняшнем, сколько о завтрашнем дне Украины, когда настанет время прощения.
В конце концов, избавление Украины от ужасов войны во многом зависит от того, какой станет Россия в будущем, что и как будет делать следующее русское поколение, которое только становится в политический строй. Глупо его от себя отталкивать - ведь и Борис Немцов, именем которого теперь называют площади, - не немец, а русский.
Можно делать ставку, конечно, и на ненависть. Но история учит тому, что все, кто делал эту ставку, гибли под колесами любви. Как писал замечательный русский поэт Илья Кормильцев, умерший в Лондоне:
"Это знали Хpистос, Ленин и Магомет,
колеса любви едут пpямо на свет
Чингисхан и Гитлеp купались в кpови
но их тоже намотало на колеса любви"...
Владимир Пастухов - доктор политических наук, научный сотрудник колледжа Сент-Энтони Оксфордского университета
http://www.bbc.com/russian/blog-pastoukhov-39923853
Новости из Киева приходят одна забористее другой. Сообщают, в частности, что Петр Порошенко пожурил своего сына за то, что он сфотографировался в майке с надписью "Россия".
И хотя сын объяснил, что снимок был сделан на Хэллоуин и подростки таким образом изображали чертей, президент посчитал, что упоминание России даже в таком контексте, в связи с "вертепом" и Хэллоуином, является "совершенно неприемлемым".
Этот забавный эпизод является всего лишь иллюстрацией к целенаправленно проводимой Киевом политике стимулирования ускоренного культурного обособления Украины от России.
Долгосрочные последствия этой политики могут оказаться весьма неожиданными для ее инициаторов и небесспорными для Украины.
Достоинство против великодушия
Конкурс "Евровидение" в Киеве, несмотря на все опасения, прошел весьма достойно.
Картинка из Киева мало чем отличалась от картинки, которую можно было бы получить в любой другой европейской столице, а для государства, переживающего глубочайший кризис и фактически находящегося на военном положении, это серьезный успех.
Но в информационном поле этот конкурс запомнится не победой португальского певца, а скандалом с российской исполнительницей, которую на этот конкурс не пустили. Вряд ли Украина хотела такого пиара, но поступиться своими принципами она не смогла.
В общем-то, резоны Киева понять можно. Украина как может пытается обратить внимание мировой общественности на проблему аннексированного у нее Крыма. Один из важных инструментов в ее руках - санкционный перечень тех, кто посетил "оккупированный" Крым без разрешения украинских властей.
Можно предположить, что появился он как средство запугивания российских "звезд" эстрады, которым давали таким образом понять, что, выбрав для "летнего чеса" Крым, они рискуют потерять украинский "рынок". Но затем инициатива разрослась и стала одним из краеугольных камней украинской внешней политики.
Предложив для выступления на "Евровидении" прикованную к инвалидному креслу Юлию Самойлову, которая имела несчастье (или счастье) выступать в Крыму, Россия поставила Украину перед непростым выбором: либо поступиться своими принципами, но выглядеть как великодушная нация, либо соблюсти принципы, но выглядеть весьма мелочно и бездушно.
В этом, как и во многих других случаях, власть, выросшая из "революции достоинства", предпочитает жертвовать великодушием во имя принципов.
К сожалению, отказываясь от великодушия, Украина своими действиями буквально "зеркалит" Россию, все больше напоминая ее в деталях. Все это выводит дискуссию о судьбах украинской революции на философский уровень и заставляет задаться вопросом: а можно ли бесконечно долго сохранять достоинство, не проявляя великодушия?
Особенностью политического момента на Украине можно считать политику "официальной русофобии". Слово "официальной" является здесь ключевым, так как на бытовом уровне никакого существенного роста русофобии в украинском обществе не наблюдается.
Украинцы в целом, не говоря уже о жителях столицы государства, остаются вполне толерантными к русским и русскому языку, хотя и не испытывают симпатий в отношении России как государства.
Ситуация здесь прямо противоположна антисемитизму, которого официально в Украине как бы вовсе и нет, но на бытовом уровне он весьма распространен.
Сразу оговорюсь, что оснований для неприязни у украинцев к русским сегодня более чем достаточно. Россия в одностороннем порядке вышла из международных соглашений, которые ранее добровольно на себя приняла (по сути - Крым в обмен на отказ от "ядерного статуса" Украины), вмешалась в гражданскую войну на стороне одного из участников конфликта, провела незаконную аннексию части территории и до сих пор продолжает осуществлять скрытую интервенцию на Востоке Украины.
Однако я сомневаюсь, что политика ускоренной "дерусификации" культурного пространства, которую проводит украинская власть сегодня, является мудрой и отвечает долгосрочным стратегическим интересам самой Украины.
Меры по "дерусификации" нарастают с угрожающей скоростью. Началось с самых примитивных: усложнение транспортного сообщения (удивительно, но это произошло по инициативе Украины, а не России) и создание многочисленных списков лиц, которым запрещен въезд в Украину.
Потом появились запрещенные фильмы, книги, телеканалы и так далее. Последней новостью стало решение изымать у продавцов любую книжную продукцию, изданную в России. Иногда кажется, что Украина просто заразилась от России, и теперь они болеют одинаково, но порознь.
Тем не менее, эти внешне сумасбродные меры кажутся вполне логичными, если предположить, что их целью является не столько "сопротивление российской пропаганде", сколько насильственный разрыв культурных связей между Украиной и Россией.
Тупики культурной обособленности
Великий русский писатель Михаил Булгаков, дом которого в Киеве, к счастью, продолжает оставаться замечательным музеем, в своем время резонно заметил, что не бывает "осетрины второй свежести". К сожалению, это касается не только осетрины, но и многого другого.
В том числе, можно сказать, что не бывает культурного изоляционизма "второго сорта", то есть частичного отторжения себя от одной только культуры - русской, и сохранения связей со всеми другими культурами. Культурный изоляционизм - это тотальное явление; начав с "А", придется дойти до "Я" и вырвать себя полностью из мирового культурного контекста.
Выстраивание собственной культурной идентичности "от противного" не является чисто украинским изобретением. Тонкий и хорошо знающий Россию финский социолог Олли Перхеентупа обращал внимание на то, что многие годы после обретения независимости Финляндия измеряла свою культурную идентичность тем, насколько далеко она "отодвинулась" от России.
Понадобилось время, прежде чем финны научились выстраивать свою идентичность не "от России", а от самих себя. По всей видимости, Украине еще только предстоит пройти этот непростой путь.
Можно было бы сказать, что все происходящее сегодня на Украине в связи с русской культурой - это своего рода "детская болезнь". Проблема заключается в том, что у Украины, в отличие от Финляндии, нет большого запаса времени, чтобы по-скандинавски неспешно ее преодолевать.
По закону сообщающихся сосудов попытка изолировать себя от России неизбежно приведет к росту культурной изоляции Украины в целом. Революция, двигателем которой было стремление приблизиться к Европе, странным образом запустила Украину на параллельную с Россией орбиту - они теперь хоть и не вместе, но все равно рядом.
Сбой революционного алгоритма
Активные меры, направленные на ограничение культурных связей с Россией, - важный, но не единственный показатель того, что в программу "революции достоинства" встроился вирус, но вряд ли в этом можно обвинить русских хакеров.
Революция буксует. Чем дальше по времени от нас Майдана, тем более очевидным становится то, что по-настоящему глубоких качественных изменений в украинском обществе и государстве она произвести не смогла. Речь идет скорее о переформатировании украинской политической элиты, за которую была при этом заплачена непомерно дорогая цена.
Будучи не в состоянии оправдать тех ожиданий, которые украинское общество на них возлагало после революции, эти новые (они же старые) политические элиты стремятся проводить "политику замещения", отвлекая внимание общества от нерешенных революцией проблем (коррупция - на первом месте).
В том числе, они пытаются сделать это путем открытия "культурного фронта" борьбы с Россией. Непохоже, однако, что украинское общество готово их безоговорочно в этом поддержать.
Поэтому не исключено, что в конечном счете в долгосрочной перспективе не столько Украина будет культурно изолирована от России, сколько сами эти элиты будут изолированы от Украины. Тогда второй этап революции станет неизбежным.
Все тот же Булгаков в одном из самых известных киевских романов написал, что любви не бывает без уважения. Точно также не бывает достоинства без великодушия.
Украинская революция начиналась с высокой ноты и получила свое название недаром. Но достоинство революции споткнулось о дефицит великодушия.
Стремясь ответить России по принципу "око за око", Украина все дальше уходит в сторону от того вектора, который задал Майдан. В этом случае вместо интеграции с Европой она рискует остаться навеки с Россией в политическом созвездии "Близнецы".
Владимир Пастухов - доктор политических наук, научный сотрудник колледжа Сент-Энтони Оксфордского университета
Мой блог о тяжелом выборе между достоинством и великодушием вызвал ожидаемо неоднозначную реакцию на Украине. Обычно я не участвую в "разборе полетов" после полетов, но на этот раз решил сделать исключение.
Владимир Пастухов - доктор политических наук, научный сотрудник колледжа Сент-Энтони Оксфордского университета.
Исследователь российской политики, публицист и адвокат, автор книг "Три времени России", "Реставрация вместо реформации", "Украинская революция и русская контрреволюция".
Для этого есть две причины: тема кажется мне достаточно принципиальной, а вопрос является для меня очень личным, потому что Украина мне не чужая - это моя первая Родина. А о личном можно писать только интимно, поэтому заранее приношу извинения всем тем, кто открыл этот текст в ожидании аналитики. Я не обещаю глубоких мыслей, но постараюсь быть искренним в своих чувствах
Никогда не говори "никогда"...
Для советского человека (а я, как и большинство представителей своего поколения, - человек советский, как это ни противно) моя жизнь сложилась фантастически - у меня целых четыре одинаково любимых "родины".
Украина всегда будет для меня первой среди равных, потому что там осталась моя душа. Душа России, напротив, всегда будет манить меня и оставаться для меня загадкой, над которой я буду биться до тех пор, пока стучит мое сердце. Англия научила меня понимать, что такое настоящее достоинство, и я всегда буду благодарен ей за то, с какой толерантностью она столетиями давала кров и защиту таким, как я. В Италии я по-настоящему понял, в чем состоит истинная радость бытия и что такое незамутненная непосредственность человеческих отношений.
Живя между такими разными мирами, я научился лучше понимать относительность любого самого искреннего патриотического порыва, мелочность ненависти и гигантскую силу любви.
Слово "немец" в нашей семье с детства было под запретом, или, как сказали бы сегодня, - имело резко отрицательную коннотацию. И никакого указа никакого президента для этого не было нужно. Просто девятилетней девочкой мою маму вывезли из практически окруженного Чернигова престарелые бабушка с дедушкой, которым спасение внучки стоило жизни от голода, холода и болезней в далекой Астрахани. Право на то, чтобы попасть в последний эшелон, ей заработали трое дядьев, с первого дня войны оказавшихся на фронте, да так и оставшихся навсегда лежать где-то под Киевом в неизвестной могиле.
На вокзале Чернигова немецкий летчик, пикируя, расстреливал толпу в упор, и мама видела его лицо. Потом был прорыв по горящему мосту через Десну, долгие месяцы скитаний по бескрайним просторам задыхающейся от боли и ужаса Империи, потеря родных, детдом, холера, дистрофия, и, наконец, возвращение в освобожденный Киев, в котором, кстати, отнюдь не немцы, а соседи по дому разграбили квартиру.
Короче, было о чем вспомнить, и поэтому при звуках немецкой речи мама вздрагивала. В середине 70-х родственники "достали" нам путевку на круизный теплоход, плывший из Москвы в ту самую Астрахань, где навсегда остались мои прабабушка и прадедушка. На теплоходе плыли "интуристы" - немцы... Мама, которой было уже за сорок, с удивлением для себя обнаружила, что они похожи на людей. Это по-своему был культурный шок.
А потом случилась перестройка, и моя тетка из Киева уехала в Магдебург по немецкой программе помощи пострадавшим в войне. А потом мама заболела, и мы метались по Москве образца "90-х" (я тогда уже переехал в Москву) в поисках хоть чего-то толком работающего. И тетка пошла в местный немецкий госпиталь и договорилась, чтобы они приняли нас. И маму лечили и вылечили немецкие врачи, за что спасибо им большое. И отнеслись к ней гораздо человечней и уважительней, чем в родном Киеве или в неродной, но культурно близкой Москве...
Прошло много лет. Шел какой-то финал какого-то чемпионата мира по футболу. Мои родители давно должны были уже спать, когда я обнаружил странные признаки их активности в "социальных сетях". Я позвонил и спросил, что происходит? И получил от своей мамы ответ: "Как мы можем спать?! Сейчас же финал, мы с папой болеем за "немцев". Так что никогда не говори "никогда"... Я все понимаю про Крым и Донбасс. Но жизнь сложнее, а главное - длиннее, чем иногда кажется. В ней все еще много раз может поменяться, и не стоит цементировать ненавистью проход в неизвестное нам будущее.
Виталий Портников, к которому я отношусь с большим уважением, - один из тех, кто откликнулся на мой блог. Мне понятна его точка зрения: сегодня не время проявлять великодушие, потому что сердца украинцев сейчас должны быть целиком и полностью заполнены ненавистью к агрессору. В таком взгляде, естественно, нет особой новизны. В своих мемуарах Илья Эренбург много и очень подробно пишет о том, что в самом начале войны советские люди были не готовы ненавидеть немцев, и это мешало мобилизации сил народа на борьбу с оккупантами. Именно Эренбург тогда сформулировал нравственную парадигму военного времени - "убей немца", за что и попал в особый список Гитлера.
Даже тогда, когда я в юности читал Эренбурга, эта часть его мемуаров, в отличие от той, где он писал о большевистском терроре, показалась мне спорной. С высоты сегодняшнего дня я думаю, что залог победы был все-таки в чем-то другом, чем готовность истреблять немцев. Но даже если принять концепцию Эренбурга, она вряд ли применима к реалиям сегодняшней Украины.
И дело здесь вовсе не в отношении к русским, и не в том, что русские лучше немцев (специально говорю об этом, предвидя самые разные истолкования моих слов), а в том, что на Украине, помимо интервенции (которая, безусловно, имеет место), идет еще и гражданская война. И это делает картинку гораздо более сложной, чем ее хотелось бы видеть многим честным украинским патриотам.
Вопрос о гражданской войне на Украине - болезненный. Отрицание ее в Киеве носит тотальный характер, и в этом вопросе со мной не согласны практически все мои близкие украинские друзья. Для них есть только одна причина всех бед - интервенция. Это действительно большая беда для Украины, но с моей точки зрения - не единственная.
Интервенция, возможно, стала триггером этой войны (хотя, может быть, и наоборот). Возможно, она превратила потенциальный конфликт в открытое столкновение, тлеющую головешку - в пожар. Но интервенция не первопричина этой войны, и я не думаю, что после прекращения интервенции эта война в одночасье закончится.
Если не будет иностранного вмешательства (точнее - российского), то Украина сможет, скорее всего, подавить сепаратизм военной и полицейской силой. Но конфликт этим исчерпан не будет, он лишь примет новые формы, уйдет вглубь (Чечня в России - пример, достойный пристального изучения). Поэтому ставка исключительно на ненависть, пусть даже и к агрессору, - это опасная игра.
Агрессия рано или поздно прекратится (в конце концов, та же Россия сама управится со своими проблемами, и на смену нынешнему режиму придет другой, который покончит с никому не нужной на самом деле в России войной), а вот ненависть останется и будет еще долько отравлять ландшафт украинской политической жизни.
Под колесами любви
От концепции "плохих и хороших русских" до концепции "не бывает хороших русских" - один шаг. Чтобы пройти это же расстояние в обратную сторону, Украине потребуются десятилетия, которых у нее уже может и не оказаться в запасе.
И дело здесь вовсе не в превознесении России и русских или в какой-то особой "сакральной" значимости для украинцев связей с Россией. В конце концов, свято место пусто не бывает, и на смену русским придет кто-то другой. Дело в другом: любая ненависть в конечном счете контрпродуктивна, и ее обратный отрицательный эффект оказывается гораздо более мощным, чем ее прямой мобилизационный эффект.
Во время войны нетрудно найти повод для того, чтобы ограничить присутствие агрессора в своем культурном пространстве (следят, гадят, распространяют ложь и так далее). Требуется, однако, гораздо больше мудрости и выдержки, чтобы научиться жить и побеждать агрессора, не разрывая культурных нитей, связывающих народы, думая не столько о сегодняшнем, сколько о завтрашнем дне Украины, когда настанет время прощения.
В конце концов, избавление Украины от ужасов войны во многом зависит от того, какой станет Россия в будущем, что и как будет делать следующее русское поколение, которое только становится в политический строй. Глупо его от себя отталкивать - ведь и Борис Немцов, именем которого теперь называют площади, - не немец, а русский.
Можно делать ставку, конечно, и на ненависть. Но история учит тому, что все, кто делал эту ставку, гибли под колесами любви. Как писал замечательный русский поэт Илья Кормильцев, умерший в Лондоне:
"Это знали Хpистос, Ленин и Магомет,
колеса любви едут пpямо на свет
Чингисхан и Гитлеp купались в кpови
но их тоже намотало на колеса любви"...
Владимир Пастухов - доктор политических наук, научный сотрудник колледжа Сент-Энтони Оксфордского университета
http://www.bbc.com/russian/blog-pastoukhov-39923853
Новости из Киева приходят одна забористее другой. Сообщают, в частности, что Петр Порошенко пожурил своего сына за то, что он сфотографировался в майке с надписью "Россия".
И хотя сын объяснил, что снимок был сделан на Хэллоуин и подростки таким образом изображали чертей, президент посчитал, что упоминание России даже в таком контексте, в связи с "вертепом" и Хэллоуином, является "совершенно неприемлемым".
Этот забавный эпизод является всего лишь иллюстрацией к целенаправленно проводимой Киевом политике стимулирования ускоренного культурного обособления Украины от России.
Долгосрочные последствия этой политики могут оказаться весьма неожиданными для ее инициаторов и небесспорными для Украины.
Достоинство против великодушия
Конкурс "Евровидение" в Киеве, несмотря на все опасения, прошел весьма достойно.
Картинка из Киева мало чем отличалась от картинки, которую можно было бы получить в любой другой европейской столице, а для государства, переживающего глубочайший кризис и фактически находящегося на военном положении, это серьезный успех.
Но в информационном поле этот конкурс запомнится не победой португальского певца, а скандалом с российской исполнительницей, которую на этот конкурс не пустили. Вряд ли Украина хотела такого пиара, но поступиться своими принципами она не смогла.
В общем-то, резоны Киева понять можно. Украина как может пытается обратить внимание мировой общественности на проблему аннексированного у нее Крыма. Один из важных инструментов в ее руках - санкционный перечень тех, кто посетил "оккупированный" Крым без разрешения украинских властей.
Можно предположить, что появился он как средство запугивания российских "звезд" эстрады, которым давали таким образом понять, что, выбрав для "летнего чеса" Крым, они рискуют потерять украинский "рынок". Но затем инициатива разрослась и стала одним из краеугольных камней украинской внешней политики.
Предложив для выступления на "Евровидении" прикованную к инвалидному креслу Юлию Самойлову, которая имела несчастье (или счастье) выступать в Крыму, Россия поставила Украину перед непростым выбором: либо поступиться своими принципами, но выглядеть как великодушная нация, либо соблюсти принципы, но выглядеть весьма мелочно и бездушно.
В этом, как и во многих других случаях, власть, выросшая из "революции достоинства", предпочитает жертвовать великодушием во имя принципов.
К сожалению, отказываясь от великодушия, Украина своими действиями буквально "зеркалит" Россию, все больше напоминая ее в деталях. Все это выводит дискуссию о судьбах украинской революции на философский уровень и заставляет задаться вопросом: а можно ли бесконечно долго сохранять достоинство, не проявляя великодушия?
Особенностью политического момента на Украине можно считать политику "официальной русофобии". Слово "официальной" является здесь ключевым, так как на бытовом уровне никакого существенного роста русофобии в украинском обществе не наблюдается.
Украинцы в целом, не говоря уже о жителях столицы государства, остаются вполне толерантными к русским и русскому языку, хотя и не испытывают симпатий в отношении России как государства.
Ситуация здесь прямо противоположна антисемитизму, которого официально в Украине как бы вовсе и нет, но на бытовом уровне он весьма распространен.
Сразу оговорюсь, что оснований для неприязни у украинцев к русским сегодня более чем достаточно. Россия в одностороннем порядке вышла из международных соглашений, которые ранее добровольно на себя приняла (по сути - Крым в обмен на отказ от "ядерного статуса" Украины), вмешалась в гражданскую войну на стороне одного из участников конфликта, провела незаконную аннексию части территории и до сих пор продолжает осуществлять скрытую интервенцию на Востоке Украины.
Однако я сомневаюсь, что политика ускоренной "дерусификации" культурного пространства, которую проводит украинская власть сегодня, является мудрой и отвечает долгосрочным стратегическим интересам самой Украины.
Меры по "дерусификации" нарастают с угрожающей скоростью. Началось с самых примитивных: усложнение транспортного сообщения (удивительно, но это произошло по инициативе Украины, а не России) и создание многочисленных списков лиц, которым запрещен въезд в Украину.
Потом появились запрещенные фильмы, книги, телеканалы и так далее. Последней новостью стало решение изымать у продавцов любую книжную продукцию, изданную в России. Иногда кажется, что Украина просто заразилась от России, и теперь они болеют одинаково, но порознь.
Тем не менее, эти внешне сумасбродные меры кажутся вполне логичными, если предположить, что их целью является не столько "сопротивление российской пропаганде", сколько насильственный разрыв культурных связей между Украиной и Россией.
Тупики культурной обособленности
Великий русский писатель Михаил Булгаков, дом которого в Киеве, к счастью, продолжает оставаться замечательным музеем, в своем время резонно заметил, что не бывает "осетрины второй свежести". К сожалению, это касается не только осетрины, но и многого другого.
В том числе, можно сказать, что не бывает культурного изоляционизма "второго сорта", то есть частичного отторжения себя от одной только культуры - русской, и сохранения связей со всеми другими культурами. Культурный изоляционизм - это тотальное явление; начав с "А", придется дойти до "Я" и вырвать себя полностью из мирового культурного контекста.
Выстраивание собственной культурной идентичности "от противного" не является чисто украинским изобретением. Тонкий и хорошо знающий Россию финский социолог Олли Перхеентупа обращал внимание на то, что многие годы после обретения независимости Финляндия измеряла свою культурную идентичность тем, насколько далеко она "отодвинулась" от России.
Понадобилось время, прежде чем финны научились выстраивать свою идентичность не "от России", а от самих себя. По всей видимости, Украине еще только предстоит пройти этот непростой путь.
Можно было бы сказать, что все происходящее сегодня на Украине в связи с русской культурой - это своего рода "детская болезнь". Проблема заключается в том, что у Украины, в отличие от Финляндии, нет большого запаса времени, чтобы по-скандинавски неспешно ее преодолевать.
По закону сообщающихся сосудов попытка изолировать себя от России неизбежно приведет к росту культурной изоляции Украины в целом. Революция, двигателем которой было стремление приблизиться к Европе, странным образом запустила Украину на параллельную с Россией орбиту - они теперь хоть и не вместе, но все равно рядом.
Сбой революционного алгоритма
Активные меры, направленные на ограничение культурных связей с Россией, - важный, но не единственный показатель того, что в программу "революции достоинства" встроился вирус, но вряд ли в этом можно обвинить русских хакеров.
Революция буксует. Чем дальше по времени от нас Майдана, тем более очевидным становится то, что по-настоящему глубоких качественных изменений в украинском обществе и государстве она произвести не смогла. Речь идет скорее о переформатировании украинской политической элиты, за которую была при этом заплачена непомерно дорогая цена.
Будучи не в состоянии оправдать тех ожиданий, которые украинское общество на них возлагало после революции, эти новые (они же старые) политические элиты стремятся проводить "политику замещения", отвлекая внимание общества от нерешенных революцией проблем (коррупция - на первом месте).
В том числе, они пытаются сделать это путем открытия "культурного фронта" борьбы с Россией. Непохоже, однако, что украинское общество готово их безоговорочно в этом поддержать.
Поэтому не исключено, что в конечном счете в долгосрочной перспективе не столько Украина будет культурно изолирована от России, сколько сами эти элиты будут изолированы от Украины. Тогда второй этап революции станет неизбежным.
Все тот же Булгаков в одном из самых известных киевских романов написал, что любви не бывает без уважения. Точно также не бывает достоинства без великодушия.
Украинская революция начиналась с высокой ноты и получила свое название недаром. Но достоинство революции споткнулось о дефицит великодушия.
Стремясь ответить России по принципу "око за око", Украина все дальше уходит в сторону от того вектора, который задал Майдан. В этом случае вместо интеграции с Европой она рискует остаться навеки с Россией в политическом созвездии "Близнецы".
Владимир Пастухов - доктор политических наук, научный сотрудник колледжа Сент-Энтони Оксфордского университета